Вы сказали, что моя дочь Таня закована в «панцирь» из ее собственных перерожденных отвердевших мышц и поэтому она очень медленно растет (в 7 лет она выглядела на 4). Я тогда вам не поверила, как и не поверили все мои родственники и друзья, что такое вообще возможно. И даже когда в течение полугода Таня прибавила в росте 5 см (было сделано 25 сеансов СРТ), я все еще сомневалась в вашем диагнозе и способности изменить ситуацию. В конце концов, родственники убедили меня, что маленький рост присущ всему нашему роду. Прошло 15 лет, наша дочь теперь стройная 22-летняя девушка с ростом 182 см и работает моделью. Примите мою глубокую благодарность за этот подарок!
О.Д., 42 года, г. Харьков (Украина), 2006.
![]() |
Вы просматриваете один из множества практических примеров применения Системной Реконструктивной Терапии. Полный перечень примеров Вы найдете на этой странице. Подробнее о Системной Реконструктивной Терапии читайте здесь |
Имя, год рождения. Галина Б., 1974 г.р.
Род занятий. Ученица 6‑го класса.
Место проживания. Украина, г. Харьков.
Период наблюдения. 1986–2011 гг.
Жалобы. Глубокая деформация всего ОДА, прогрессирующий кифоз, боли в спине, головные боли, раздражительность, неровность характера, плаксивость.
Лечение в медицинских учреждениях. Первые признаки деформации появились в 6‑летнем возрасте, в связи с чем детский врач рекомендовал посещать бассейн, что Галина и делала многие годы. Однако по мере роста осанка все более и более ухудшалась, а в 12 лет наступило резкое ухудшение. Галина была направлена на лечение в специализированный интернат, носила корсет, занималась ЛФК, принимала весь комплекс положенных в таком случае лечебных мероприятий. В интернате был поставлен диагноз – болезнь Шейерманна‑Мау.
Первичная СРТ‑диагностика. Галина резко согнута в сагиттальной плоскости и напоминает фигурой глубокую старуху. Грудная клетка представляет собой почти правильный полукруг. Плечи далеко выдвинуты вперед и загнуты к центру тела, лопатки подтянуты к подмышкам и зафиксированы тяжами из перерожденной мышечной ткани «каменной» плотности. Все мышцы тела той же плотности, кожа лица и тела желтого цвета, сухая и тонкая. Позвоночник тоненький, слабый, остистые отростки едва прощупываются сквозь прочный слой общей депозитарной гиперструктуры, охватывающей все туловище девочки. Ребра тонкие и «сухие». Ноги твердые и в положении лежа на спине не ложатся на опорную поверхность, а торчат в напряженном состоянии, из‑за того что притянуты к тазу твердыми тяжами‑«веревками» из перерожденных тканей. Мало того, тяжи несимметричны, и одна нога притянута с поворотом относительно ее продольной оси. Руки тонкие, слабые. Голова наклонена вниз, лицо смотрит в землю. Взгляд затуманенный, безрадостный. Деформированная грудная клетка твердая и «высохшая», как будто сделана из желтой пластмассы. Кожа на ней крайне натянута, как на барабане, и отбрасывает проминающую руку. Каждое, даже очень легкое прикосновение к телу вызывает у Галины боль.
Реабилитация и комментарии. Работа с Галиной продвигалась медленно из‑за непереносимой боли, которую она испытывала, когда мы применяли АРТ‑прессинг к мышцам ее туловища. И, хотя мы касались тела ребенка почти воздушными движениями, девочка рыдала, вскакивала и отказывалась от дальнейшей процедуры. Ей было больно из‑за того, что кожа и остатки органически перерожденных мышц намертво приросли к костям, и пока мы их не разъединили, наши и ее мучения продолжались и продолжались. Чтобы ускорить этот процесс мы предложили родителям Галины временно забрать девочку из интерната, чтобы на всю ночь накладывать на ее тело специальный компресс. Однако девочка категорически отказалась, ибо верила только врачам интерната. Она постоянно сопротивлялась нашим сеансам, и мы могли работать с ней, только когда рядом стоял ее отец, который много лет был с нами знаком, знал о наших исследованиях и успешных практических результатах, поэтому он заставлял девочку подчиняться.
В конце концов, через 15 сеансов мы дезинтегрировали депозитарные гиперструктуры и тогда получили возможность активизировать кровообращение во всем теле. После этого ослабли «сковывающие» и смещающие кости тяжи‑«веревки», образовавшиеся в результате органической фиксации находившихся в гипертонусе мышц. Применяя к ним приемы сепарирования и фрагментирования, мы добились восстановления их эластичности и функциональной состоятельности.
Когда тяжи ослабли и грудная клетка несколько выровнялась, мы стали проникать все глубже и активизировать костную ткань позвонков и ребер. Позвоночник, наконец‑то, стал полностью прощупываться, и мы убедились, что у Галины, кроме кифоза, имеется еще и сколиоз, позвоночник был смещен вправо во фронтальной плоскости. Когда позвоночник окреп, мы постепенно и очень осторожно стали его выравнивать. Особенно щадяще мы притрагивались к вершине кифоза, где, согласно рентгену, 3 позвонка имели клиновидную форму. По мере корректирующих воздействий СРТ собственные системы управления ОДА и организма Галины стали обращать деструктивные изменения в позвоночнике и формировать правильную анатомическую форму его элементов. В результате этого процесса позвонки девочки расширились и окрепли. Восстановленные к этому времени мышцы спины окрепли и стали способны держать выровненный позвоночный столб в анатомически правильном положении.
У Галины, как и у всех детей, имеющих грубые дефекты осанки и лечащихся с помощью ЛФК, туловище было сковано «хорошим мышечным корсетом» (как говорят ортопеды). На самом же деле это был твердый «панцирь» из собственных перерожденных мышц, ставших такими в процессе адаптации и самоорганизации ОДА в ответ на отклонение его анатомического статуса от эталона, жесткость которых была дополнительно многократно усилена интенсивными физическими упражнениями. Этот «панцирь» из намертво «спрессованных» между собой мышц всех без разбора мышечных групп сдерживал рост грудной клетки и гнул позвоночник ребенка. Поскольку перерожденные мышцы потеряли эластичность и способность к нормальному росту, то их конгломерат образовал «каменный» чехол вокруг растущего туловища девочки. Он, как стальным обручем, «сковал» и согнул в «колесо» ее спину. Чтобы удержать тело девочки в устойчивом положении, видоизменились и сместились кости таза. Мышцы таза и живота превратились в жесткие «веревки», появились неанатомические нагрузки на ноги, грудная клетка опустилась и «села» на таз, ноги неестественно подтянулись к животу. И вот это тело пришлось «расковывать», восстанавливать и формировать правильную фигуру.
Как обычно, с помощью АРТ‑прессинга мы активизировали кровообращение во всех тканях ОДА. В органически измененных же участках, наряду с активизированием, проводили сепарирование и фрагментирование. Затем там, где со временем появлялась возможность, мы производили репозиционирование элементов ОДА. В результате, за полгода Галина значительно выровнялась.
Надо отдать должное ведущему ортопеду специализированного интерната, где лечилась Галина Б. (кстати, это была все та же женщина‑профессор, о которой мы упоминали в примере №9). В случае с Колей она была заранее уверена, что мы не сможем ему помочь, потому что подобного еще не было в ее практике. Когда же она сама лично убедилась, что всего за полгода мы добились выравнивания глубокого кифоза у Галины наполовину, она сама сказала родителям: «Забирайте девочку из интерната и лечите ее у этих специалистов. За все время, что я работаю врачом‑ортопедом, а это почти 30 лет, это первый случай, когда такая глубокая деформация не только остановлена, но достигнут значительный ее регресс. Если бы я сама не производила контрольные измерения, я бы никогда не поверила, что есть люди, способные сделать это». Правда, она не выразила желания ни встретиться с нами, ни направить к нам других «тяжелых» детей. Но даже то, что она честно призналась в бесполезности дальнейшего пребывания Галины в интернате – уже большой шаг вперед для медика в те времена.
Мы привыкли, что на любые случаи успешной реабилитации, даже при тяжелейшей патологии ОДА, такой, к примеру, как грыжа межпозвонкового диска, реберный горб, врожденная деформация у маленьких детей (которые от рождения не ходили, и даже не ползали, а после сеансов СРТ становились ничем не отличимыми от своих ровесников), врачи всех стран мира отвечают глубоким молчанием. Реакция такая, как будто ничего не произошло, и вообще, вроде бы ничего и не было. Даже несмотря на то, что в Венгрии было особенно много публикаций о феноменах выздоровления неизлечимых пациентов, мало того, по центральному телевидению неоднократно были показаны фильмы об этом, официальная медицина предпочитает не замечать эти бесспорные и многочисленные факты, в то же время, многие врачи, их родственники и знакомые являются нашими пациентами.
Галина Б. ушла из интерната (на этот момент ей было сделано 30 сеансов СРТ), а вскорости перестала бывать и у нас. Мы на некоторое время потеряли ее из вида. Через 2 года мы неожиданно встретились с нею и ее родителями летом на отдыхе. Мы сами были поражены стройностью ее фигуры, ее расцветшим девичьим лицом, ясностью взгляда. Теперь уже удивились мы, и если бы мы сами не работали с ней, то тоже не поверили бы, что СРТ смогла превратить фактически обреченного на инвалидность ребенка в цветущую девушку. За эти 2 года результат реабилитации не только сохранился, но и многократно возрос. Это говорит о высочайшей эффективности СРТ как метода реабилитации пациентов с тяжелой патологией ОДА и о высочайшем уровне профилактической пригодности нашей технологии.
Галина сейчас – взрослая женщина, она окончила институт, вышла замуж, родила сына, затем развелась, вышла замуж вторично. Теперь она – модная дама, ходит на высоких каблуках, красиво одевается, недавно купила автомобиль и сама водит его. Глядя на ее стройную, высокую фигуру, невозможно представить, что когда‑то она была согнута в дугу.